Употребление спиртного – драматичная часть жизни, от которой никуда не деться столетиями. Краевед Марина Тупицына рассказывает, как обстояло питейное дело в Дудергофе в дореволюционное время

Понятно, что и Петр I в Дудергофе за обедом мог употребить, и Екатерина II по окончании красносельских маневров обеды устраивала. Но посмотрим, как было поставлено это дело для простых и не очень обывателей в конце позапрошлого и начале прошлого века.
В 1873 году в Дудергофе начинают сдаваться дачные участки. Первой арендаторшей стала жена тайного советника Мария Петровна Риттер. Она арендовала четыре участка, и самая громкая слава  будет у 8-го участка по Дворцовому шоссе. В 1876 году Риттер просит у заведующего загородными дворцами С.П.Дмитриева открыть здесь кафе-ресторан. Но Дмитриев питейные заведения не приветствует, о чем и сообщает в придворную контору владельца Дудергофа великого князя Михаила Николаевича. Госпожа Риттер оказалась дамой настойчивой и написала прямо в придворную контору с просьбой построить портерную лавку с продажей только на вынос пива и меду, обязуясь платить за кафе 50 рублей в год. И ей разрешили открыть лавку и иметь склад для пива и меда.

ПОРТЕРНАЯ ЛАВКА
Что же такое портерная лавка? Если коротко,  портер – это собственно пиво, но до революции он всегда стоял отдельно от пива. Продажа и выработка пива регламентировались «Уставом о питейном сборе и акцизе», опубликованном в 1842 году в «Своде уставов казенного управления», входящих в свою очередь в «Свод законов Российской Империи повелением государя-императора Николая Павловича».
Существовало два типа портерных: с продажей на вынос в собственной запечатанной стеклянной посуде с запретом распивать на месте и распивочные портерные, в которых разрешалась также продажа на вынос.
В распивочных портерных не дозволялась продажа других напитков – вина или водки. Вообще не должно было быть ничего кроме пива, портера и мёда, даже для личных нужд продавца. Учитывая, что при портерных могли быть и квартиры продавцов, то вся эта зона объявлялась безвинно-водочной. Подавать еду посетителям было запрещено. Но к 1877 году, видимо правила были не столь жесткими, и портерные приобрели ресторанные черты. Во всяком случае, Риттер просит об открытии портерной лавки, а называют это в документах кафе-рестораном.
Распивочная портерная – это всего один зал, чистый с пристойной мебелью.  Квартиру продавца использовать как дополнительное помещение под распивочную категорически воспрещалось, даже с целью «угощения гостей». Ледники для хранения бочкового пива могли находиться как при портерной, так и в соседних домах.

ДЕЛО БЕГИШЕВА
У госпожи Риттер, проживающей при Военном поле в Военном госпитале, появляется конкурент в лице крестьянина Тамбовской губернии Феткула Валитова Бегишева.
Летом 1878 года Бегишеву был переуступлен участок № 10 по Дворцовому шоссе, по соседству с Риттер. И в декабре 1879-го Бегишев получает свидетельство об открытии кафе-ресторана с одним буфетом с продажею вина, водки, пива, меда. Деловая хватка у Бегишева крепкая. Тут же он просит открыть лавку бакалейного и колониального товаров. В 1880 году в виду начавшегося летнего сезона желает иметь при ресторане хор цыган и оркестр военной музыки. А еще просит разрешить ему содержание лодок и яликов для катания на Дудергофском озере.
Куда там госпоже Риттер угнаться за Феткулом Бегишевым! В конце 1880 года он принимает к себе в товарищи царскосельского купца Николая Семенова. Ресторан Бегишева и имущество оценено на сумму 5 тысяч рублей, и стали общими товарищества на вере с Львовым.
Но в 1881 году Львов судился с Бегишевым. Суд присудил возместить убытки Львову.
Тут еще в марте этого же года от Риттер поступило в суд требование взыскать с Бегишева убытки от самовольного им слома здания кухни и жилого помещения для прислуги, находящихся на участке № 8.
Да еще в Департамент уделов от заведующего загородными дворцами поступил рапорт о том, что «Бегишев просит в 1882 г. открыть круглый год в ресторане продажу питей. Отчего пьянство в соседних деревнях огромно развилось, и крестьяне по ночам производят драки и беспорядки в парке. О чем заявляли сторожа. По ночам они боятся ходить осматривать лес - угрожают сторожам». Шли доклады о безобразном поведении в заведении Бегишева, мол, пьянствует в его ресторане народ даже на Рождество Христово.
Бегишев захворал и написал прощение: ему требуется перемена климата и лечение, он просит выдать патент на содержание ресторана на имя купца Петра Андреевича Кондакова, «на время, но все права за мной остаются».
Разрешение на ресторан надо было получать каждый год.
Бегишева, а потом его заместителя Кондакова поддерживал Иван Иванович Радушкевич, активно участвующий в строительстве церкви Святой Ольги, а потом и инвалидных домов. В 1883 году право торговли спиртными напитками в татарском ресторане (Бегишева) опять-таки выхлопотал Радушкевич. Повод был – освящения церкви Святой Ольги. Что уж там за гульба развернулась – неизвестно. Но 24 августа 1883 года поступил приговор сельского схода II-го Дудергофского общества Дудергофской волости. В составе 92 подписавшихся домохозяев из 130 членов общества под председательством сельского старосты Ивана Неввонена:
«Имеем суждение, что содержащийся кафе-ресторан купца 2-й гильдии Петра Кондакова приносит большой вред местному населению, а особенно жителям нашего общества, расположенному около Дудергофского парка. Население предается пьянству, так как торгуют летом и зимой, распивочно и на вынос. Ресторан превращается зимой в кабак самого низкого разряда.
Молодой народ совершенно избаловался и в праздничные дни вместо невинных удовольствий проводит в ресторане, производя безобразия. В семейной жизни крестьян происходят постоянные раздоры, множество хозяйств пришли в совершенный упадок и недоимки за крестьянами увеличились».
Постановили избрать трех уполномоченных (от деревни Горской – Алексея Алексеева Герасимова, от Пикколово - Михаила Адамова Киппа, от деревни Паюла – Андрея Адамова Пелля) и обратиться к великому князю Михаилу Николаевичу с просьбой закрыть кафе-ресторан.
Владелец Дудергофа посочувствовал местным жителям, но кто-то нажал нужные пружины, и ресторан продолжал работать.

В ПОГРЕБЕ ОТКАЗАНО
А что с конкуренткой Бегишева, мадам Риттер?
В 1881 году Риттер просила разрешить ей открыть ренсковый погреб, но получала отказ. Ренсковый погреб – магазин, торгующий алкогольными напитками навынос. Первоначально предназначался для торговли зарубежными винами (слово «ренсковый» - от рейнских вин), однако со временем была разрешена продажа всяких алкогольных напитков, в том числе пива, портера и мёда.
В отличие от многих других питейных заведений (корчмы, винные и ведерные лавки и т. п.) ренсковые погреба имели право на продажу не только русских, но и иностранных напитков. Ренсковые погреба могли продавать крепкие напитки в количестве не более трех ведер (около 37 литров), за исключением виноградных вин, на отпуск которых не было ограничений.
Несколько лет подряд Риттер отказывали в открытии погреба. Отказали и в 1885 году, так как такое уже есть на участке № 10 в татарском ресторане и в Молочной долине. Да и такая продажа будет производиться и при Дудергофской ж/д полустанции. Видно, не Риттер никто так не хлопотал, как за Бегишева…
А в апреле 1889 года пристав третьего стана пишет заведующему загородными дворцами: «Дачевладельцы Дудергофского парка и дачники заявили о неприличиях около портерной лавки на углу Царицыной долины и дороги на участке вдовы тайного советника Риттер, производимой извозчиками и другими лицами простого звания. Потому нельзя ли эту лавку прикрыть. Лавка стоит на самом бойком месте и в летнее время очень часто проезжают высочайшие особы…»

НА ФЕРМЕ ЗИМИНА
В мае 1889 года открылась торговля спиртными напитками на ферме Зимина (участок № 48 по Дворцовому шоссе, место современного детского сада).
Отставному унтер-офицеру Семеновского полка Зимину ферма была сдана в 1875 году на 24 года, а если исправно все будет, то еще на 12 лет продлят аренду. Видимо, все было исправно – потомки Зимина жили в Дудергофе и после революции на этом же месте. На ферме Зимин все здания покрасил масляной краской, к двум домам сделал новые балконы. В одном из сараев устроил комнату для приема приезжающих и к сараю приделал галерею. При ферме устроил фазанерею, качели, кегли, завел своих извозчиков.  Ну, а где гости - там и стол, там и выпивка.

И В ТЕАТРЕ ТОЖЕ ПЬЮТ
А у Зимина под самым боком в Молочной долине уже вовсю идет торговля спиртным при театре Радушкевича. Театр был построен в 1885 году в благотворительных целях. Выручка от спектаклей шла на постройку инвалидных домов. При театре имелся буфет.
В 1886 году великий князь Михаил Николаевич был против продажи спиртных напитков в Молочной (Театральной) долине. Театр посещали военные, рядом Швейцарский домик, поступали жалобы от дачников на шумное поведение гуляющих. Ну, как же Радушкевичу не порадеть за свое детище – были подключены дачники, составлено письмо к гофмейстеру двора Михаила Николаевича с просьбой о продаже вина и водки. Объясняли просьбу тем, что продажа крепких напитков приносит большую выгоду. Театр приносил 500 рублей, а буфет - 150 рублей. В обязанности буфета входила уборка цветника вокруг театра. Когда на 1887 год запретили продажу крепких напитков, арендатор буфета Кякшто отказался от его содержания, так как продажею только чая, сельтерской воды и пирожков не окупается содержание одной только прислуги.
Радушкевич заручился поддержкой начальника гвардейского штаба. От заведующего Военно-полицейской частью Красносельских лагерных сборов Каменецкого в мае 1887 года поступило свидетельство, что никаких безобразий во время гуляний в Молочной долине не было раньше. Радушкевич возглавлял дело по постройке инвалидных домов, а великий князь симпатизировал этому богоугодному делу. Радушкевичу многое позволялось.

ЛАВКА ОПЕКУШИНА
Что уж там творилось вокруг ресторанов Риттер и Бегишева – трудно сказать. Но недостаток в хорошей и приличной лавке явно был. И эту потребность уловил Константин Михайлович Опекушин, родной брат знаменитого скульптора Александра Опекушина, оба брата были дудергофскими дачниками.
В 1890-м Константин Опекушин пишет прошение открыть фруктово-гастрономический магазин с виноторговым отделом: «Дачевладельцы, соседи мои, живущие в Дудергофе, а равно и в окрестностях его, которых в летнее время до 5 тысяч, несколько раз обращались ко мне, как специалисту этой торговли и живущему круглый год, сделать это удобство… и навсегда избавить их от привоза самим всего этого из города или же из Красного Села». В дудергофском же трактире «не всегда удобно, да и неприятно по причине распивочной продажи, при которой неизбежны разные непредвиденные и совершенно случайные неприятности».
Под прошением подписались многие дачники, вполне приличные люди, говоря, что десять лет терпят неудобства от невозможности приобрести колониальные товары.
Торговлю свою Опекушин собрался открыть в даче А.Н. Бородулина, арендовав ее на десять лет. Занимался ею два года, но уже с 15 апреля 1892 г свидетельство на содержание винного погреба при гастрономическом магазине Опекушина приобрел бывший сотоварищ Бегишева купец Николай Львов.

МИР НОВЫЙ, БЕДЫ СТАРЫЕ
Тема пьянства беспокоила общество и власти. До революции 1917 года любое начинание в Дудергофе должно было сопровождаться заверениями, что никакой продажи крепких напитков не будет. В 1908 году образовалось Общество содействия благоустройства дачной местности Дудергоф, в его Уставе было прописано: «В устраиваемых Обществом на землях Его Императорского Высочества Владельца Дудергофа собраниях продажа крепких напитков не допускается».
В 1912 году бывший участок № 8 госпожи Риттер решил арендовать Владимир Семеновича Кузьмин.  В своем прошении он оговаривал постройку дачи и кинематографа на 36 лет и клятвенно заверял, что буфета с крепкими напитками не будет.
Грянула революция 1917 года. Были сметены старые владельцы Дудергофа, закрылись рестораны, винные погреба, магазин колониальных товаров. А проблема пьянства никуда не делась.
1919 год, гражданская война, в Петрограде голод, а председатель исполнительного комитета Дудергофской волости товарищ Вишневский ведет себя не по-революционному – «девочек на извозчике привозит, пьянствуют всю ночь». Сняли Вишневского - за аморальное поведение.
В 1918-1920 годах председателем Дудергофского сельского совета был Михаил Алексеевич Курочкин. В составе сельсовета был и бывший дачник, а теперь просто житель Дудергофа Михаил Васильевич Ягодин. А в 1925 году в протоколе заседания совета появляется фраза: «Ягодин Михаил Васильевич совместно с Михаилом  Алексеевичем Курочкиным занимаются самогоноварением, аппарат находится на даче Ягодина». Но, будем справедливы, не одни они варили самогон. Это было и в Виллози, и в Горской, и в Пикколово, и в Перекюле. Но это уже другая история.

Марина Тупицына