Наша газета постоянно обращается к истории Красного Села. В юбилейном номере мы решили собрать яркие фрагменты из опубликованных у нас воспоминаний и интервью с красноселами, выстроив их в хронологическом порядке.

Царица с зонтиком
Пра-пра-прадедушка Надежды Павловны Тимашовой, Бессонов – был из тех, кто переселился из подмосковного Красного Села еще в петровское время.
А ее дедушка Петр Ильич Бессонов, который родился в 1886 году, рассказывал ей: пацанами они бегали в парк – там были «две прудки и мосток». В прудках плавали лебеди. Сам парк был обнесен забором. Мальчишки делали дырочки в заборе и подглядывали, «как гуляла царица с зонтиком».
Где сейчас воинская часть в центре города – была «царская палатка». После революции там устроили дом культуры, который сгорел в войну.
До революции семья дедушки жила неплохо, построили свой дом в Красном Селе – четырехоконный, на улице Восстановления, 38. Дедушка работал телеграфистом на железной дороге. Платили хорошо – золотом…

Почетный житель Красного Села Зоя Алексеевна Вечер долгие годы была хранителем музея Бумажной фабрики, специально изучала историю города. В интервью нашей газете она рассказала:
«Красноселы привыкли жить вольно, да и близость к Петербургу их избаловала. До революции они занимались извозом, выращивали овощи, поставляли творог, молоко в царские дворцы. Как мне одна женщина с гордостью говорила: я царицу видела».

Чем жили в тридцатые
Надежда Павловна Тимашова вспоминает: «В Красном было огромное стадо – почти в каждом дворе была корова. Выращивали капусту, картошку, брюкву. Капусту возили в Питер на продажу… До войны в Красном Селе не было асфальта, везде был булыжник. Асфальт появился уже после войны, его укладывали пленные немцы.

Станислав Михайлович Лапшин родился в 1928 году в Фабричном поселке. Его дед
Аркадий Федорович Лапшин работал старшим мастером главного цеха по выпуску мелованной бумаги, потом – в фабричном управлении, погиб во время войны.
«Поселок состоял из стандартных двухэтажных деревянных домов на кирпичном фундаменте (кирпичи фабрики Беляева), нескольких кирпичных домов. В дома провели канализацию, холодную воду, электричество (Благоустроенный поселок был построен хозяевами фабрики в конце XIX  XX века - прим.ред.).
На территории поселка было два общественных фруктовых сада. До революции за ними ухаживали учащиеся технического училища, а после те, кто ухаживал за садами, делили урожай между собой.
До 17-го года рабочие, жившие на территории поселка, бесплатно пользовались дровами и электричеством. Для детей были организованы ясли и детский сад. В доме № 7 в правой половине располагалась церковь, а в левой половине – техническое училище для детей рабочих… Поселок был окружен деревянным забором с двумя арками ворот. Одни ворота – выходили в сторону Царского парка, другие – на Царскосельскую дорогу метрах в 40-50 от мостика через Дудергофку…
Примерно там, где сейчас находится трансформаторная будка, находились конюшня, сараи для сена; стояли телеги (тогда это был основной транспорт)…
Берег озера по контуру со стороны поселка был заложен деревянным брусом…
Фабричный поселок жил своей жизнью, это была как бы одна семья, своя маленькая республика. Все знали друг друга от малого до старого. Все мужчины при встрече обязательно приподнимали головной убор.
Очень интересно, как до войны сохранялись некоторые названия. Например, на вопрос «куда идешь?» ответ «на гору» или «наверх» означал, что куда-то в район проспекта Ленина. На вопрос «по какой дороге пойдешь?» ответ мог быть «по Церковной» - значит, это дорога, идущая от вокзала до церкви. Если «по Штабной» - значит, по дороге от озера до в то время деревянной школы, где до войны учились все ребята Фабричного поселка и Фабрикантской слободы (в том здании или рядом в свое время был штаб гвардейских полков) /имеется в виду, улица Равенства в парке. – ред./ Мог быть и такой ответ – «по дедушкиной дороге» - это ответвление от Штабной дороги вдоль правой стороны оврага, которое выходило к летнему рынку и проспекту Ленина. А «дедушкиной» она называлась потому, что высшая точка правой стороны оврага называлась «Дедушкина гора» - и там до революции стояла пушка, которая выстрелом в 12 часов извещала, что наступил полдень. Левая сторона оврага называлась «Госпитальной дорогой» - она вела из парка к военному госпиталю и проходила мимо него к церкви Александра Невского.

Разноликая война
Зоя Алексеевна Вечер рассказывает: «В 1941 году, когда наши отступали, в Красном Селе были оставлены коммунисты для подпольной работы. И они поджигали деревянные дома. Я разговаривала с женщиной, которая тогда была в сознательном возрасте. Ее дом на Гвардейской (тогда она называлась улица Красного Пахаря) сожгли. Люди потом спрашивали – за что нас спалили? Партизаны ссылались на приказ – врагу ничего не оставлять…»
Сама Зоя Алексеевна была направлена в Красное Село на комсомольскую работу в январе 1944-го: «Объяснили, как доехать: до Нарвских ворот на трамвае, а там уже ловить попутку – военную машину… Райком комсомола тогда был в старинном здании на территории нынешней воинской части возле почты. Потом – в деревянном здании в парке на Ленина, 68, а затем – в нынешней музыкальной школе. От нее в войну сохранилось два этажа, потом ее пленные немцы достраивали.
Впечатление от города было тяжелое. Идешь по проспекту Ленина – все сгорело. Уцелели только несколько кирпичных зданий. Помню парк в березовых крестах – немецкое кладбище…
Весной 1944-го уже все оживилось. Стали возвращаться люди – кто-то из оккупации, кто-то в селах прятался. Из оккупации возвращались разные люди – и еле живые, и сытые, обеспеченные. Как-то семья приехала с пятитонкой добра…
В конце 1945-го возвратился из эвакуации первый цех Бумажной фабрики. Это был спеццех, где делали фильтры для самолетов. Его в начале войны эвакуировали вместе с работниками куда-то за Урал. Фабрика была сильно разрушена. Во время оккупации здесь был лагерь для советских военнопленных. Говорят, вся трава была съедена.
Органы МГБ и военкомат располагались на улице Восстановления. Там, где сейчас детская библиотека, расположились горсовет, а также литерная столовая и магазин – для партийных работников.
Жили скудно. Магазинов, помню, всего было штуки три на Красное Село. Каждый был прикреплен к своему магазину. У меня, как у работника райкома комсомола, были литерные карточки. Но мяса не давали даже нам, его вообще в рационе не было, вместо него по карточкам давали селедку…»

Послевоенное детство
Нина Эшимова вспоминает послевоенное детство: «…Пищу готовили на керогазах и керосинках. Керосин продавали в небольшом деревянном магазинчике, больше похожем на сарай, его называли «Керосинка». Он находился возле тогдашнего рынка, у дороги, ведущей в парк – напротив улицы Свободы… А по воскресеньям мы ходили на киносеансы в дом культуры, который тогда находился  в Троицкой церкви. Фильмы были о войне. На дневные сеансы приводили военнопленных немцев. Их лагерь находился на Гатчинском шоссе – там, где сейчас построили новые дома. Пленные ремонтировали дороги. Однажды во время работ было обнаружено, что мост на проспекте Ленина возле переулка Щупа заминирован.
Иногда были слышны отголоски взрывов – со стороны леса, находившегося к востоку от железнодорожного вокзала. Послевоенные взрывы – дело рук мальчишек. Они находили в лесу боеприпасы и взрывали их…»

Александр Егоров рассказывает о своей маме, почетном жителе Красного Села Вере Ивановне Егоровой, которую после окончания Педиатрического института направили в освобожденное Красное Село. «Летом 1945 года у нее на учете было 16 детей в возрасте до 14 лет. Потом население начало быстро расти, возвращались эвакуированные, насильно угнанные, фронтовики. На улице Лермонтова до сих пор стоят приземистые деревянные здания бывшего гарнизонного госпиталя. Здесь долгое время сосуществовали и больница, и детская, и взрослая поликлиники. Это был единственный медицинский пункт на весь Красносельский район Ленинградской области. А в него тогда входили и Ропша, и Черемыкино, и Лигово. И мама была единственным детским врачом на всю эту громадную территорию. К больным вызывали и днем, и ночью, а транспортом обеспечили только в 1949 году».

Каких-то 40 лет назад
А вот воспоминания еще одного красносела о 1960-70-х годах, временах его детства:
«От болота до проспекта Ленина тянулся замечательный овраг. Потом его закопали, заключив водный поток в трубу. Остался он только после проспекта Ленина.
Овраг был красивый, с берегами, заросшими травой, кустарником. В нем водились нутрии, лягушки, тритоны, пиявки и прочая живность… Весной он разливался. В нем было классно запускать кораблики…
Овраг на нечетной стороне Ленина закопали году в 75-м или 76-м, точно не помню.
Где сейчас рынок - был каток. Настоящий. С бортами, хоккейными воротами… На домах 5 и 7 по Массальского (тогда - Типанова) стояли прожектора и освещали каток…
Раньше никакого жилого квартала «на болоте» не было. Было собственно болото и бараки…
Площади тоже не было. Проспект Ленина так и шел себе через всё Красное, с тополями по бокам. К 100-летию дедушки Ленина (1970 год – ред) тополя выкорчевали и соорудили площадь, а заодно отгрохали на ней 9-этажку. Первый небоскреб Красного Села. Дети с удовольствием ходили туда кататься на лифте.
Напротив нынешней Пятерочки, на другой стороне проспекта Ленина, аккурат рядом с остановкой автобуса, стоял павильон «Турист». Автоматы с вином в розлив. Дешевая бормотуха собирала толпы алкашей… Потом его прикрыли.
Домик, где сейчас находится кафе «Буфетъ», долгое время исправно служил стоматологической клиникой.
…Магазинов было маловато. «Здоровья» (пр.Ленина, 63/1 – ред.), «Двенадцатого», где ныне «Семья»  (пр.Ленина, 57 – ред.) и «Тройки» (Гвардейская, 19/1 - ред.) не было».